Суверенитет в эпоху глобализации: уроки для России

Только его укрепление дает шанс исторического сохранения государства

Пономарева Елена Георгиевна,
доцент кафедры сравнительной политологии МГИМО, кандидат политических наук

Крушение социалистической (по своей сути антикапиталистической) системы и распад ее ядра — Советского Союза — во многом способствовали процессу деградации суверенитета и вступления капитализма в глобальную стадию развития. Следствие этого — серьезные проблемы с реализацией суверенных прав и полномочий государства как института. К сожалению, осознание данного факта нашим обществом произошло относительно недавно.

Рушится один из устоев сохранения мирового порядка

Суверенитет — неотъемлемая характеристика самостоятельного государства. Его можно определить как независимое от каких-либо сил, обстоятельств и лиц верховенство. Для государства суверенитет — то же, что понятия права, свободы и собственности для индивида. То есть речь идет о власти, над которой не стоит никакая другая власть, дающая ей повеления или препятствующая осуществлению ее воли.

Рождение суверенитета в Новое время (ХVII—ХIХ века) позволило умерить анархию, навести порядок на конкретных территориях, создать международное право и в целом обеспечить условия для модернизации. Благодаря ему устанавливаются правовые рамки на определенной территории и контроль прежде всего над принуждающим насилием, без которого немыслим любой политический порядок. Отсюда вытекает, что именно государство должно обладать монопольным правом на принуждение. В том числе правом подавления преступности на собственной территории и защиты от внешней угрозы.

Однако суверенитет не означает безбрежную свободу верховной власти. У него есть ограничения. Внутренние — порождены потребностью согласовать права сталкивающихся общественных сил (государства и общества, властей разных видов и уровней и т. п.). Внешние — результат взаимодействия и столкновения государственных суверенитетов, а сегодня также и вызовов глобализации.

Вестфальский мир 1648 года закрепил идею пространственной организации суверенных западноевропейских сообществ как отдельных, независимых территориальных единиц. Они и представляли собой основные структуры социальной и политической жизни той Европы. Этот принцип пережил несколько веков, несмотря на всевозможные трансформации, конфликты, поглощения мелких и мельчайших государств, формирование новых систем. Вплоть до конца ХХ века суверенитет оставался основным условием сохранения мирового порядка, хотя уже после Второй мировой войны его политическая сущность начала постепенно размываться. Достаточно вспомнить Главу VII Устава ООН об определении "любой угрозы миру”, военно-политические и экономические акции стран НАТО и Варшавского договора. Крушение биполярной системы придало ускорение этому процессу. В итоге суверенитет все более превращается в синоним территориального, а не сущностного государства.

Современное понимание суверенитета, а значит и государства, нуждается в уточнении. Дело в том, что в условиях глобализации территориальные, информационные, духовные и прочие границы стали слишком проницаемы. К тому же национальное государство с традиционными атрибутами власти не всегда адекватно миру новых реалий. Его функции и полномочия переходят иным структурам, в частности порожденным и востребованным глобализацией.

Неолиберальная модель глобализации, по сути, есть процесс производства и обмена, в котором благодаря господству информационных факторов над вещественными капитал превращается в электронный сигнал. Это освобождает его от всех ограничений локального и государственного уровней — пространственных, материальных, социальных и даже политических. С формированием глобального денежного и потребительского рынков сокращаются возможности государства контролировать финансово-экономические потоки, стандарты производства и потребления. В корне меняется соотношение уровней развития эпохи Модерна: государственный и локальный отошли на второй план, уступив место глобальному и региональному.

Идет процесс макрорегионализации мира

Анализ эволюции мировой экономики с конца 90-х годов прошлого века позволяет сформулировать сущность глобализации как макрорегионализацию мира. У этого процесса как минимум два вектора. Первый — формирование наднациональных экономических и политических структур типа Евросоюза или Североамериканской зоны свободной торговли (НАФТА). Второй — появление регион-государства.

Специфика регион-государства в том, что оно решает свои проблемы путем использования глобальных ресурсов и связано с другими регион-государствами больше, чем со своей страной. В России на эту роль, особенно активно в ельцинский период власти, претендовали Дальний Восток, Поволжье, Урал и ряд других территорий. Для регион-государства определяющими являются сугубо экономические, а не политические, тем более социальные или историко-культурные императивы. Это единица только спроса и потребления. Поэтому и численность его населения диктуется интересами обеспечения единства граждан как потребителей и экономии ресурсов за счет услуг, важных для эффективного участия в глобальном управлении (от 5 до 20 миллионов человек). Регион-государство не что иное, как этап десоциализации, денационализации и десуверенизации традиционного национального государства.

Куда же идет мир? Американский исследователь Ф. Боббит полагает, что на смену национальному государству пришел новый порядок рынков-государств. В них основная часть функций отдана в управление частному сектору, а население все меньше полагается на регулирование и все больше на рыночные механизмы и стимулы. Если регион-государство пока еще сохраняет черты национального государства и в определенной степени суверенные характеристики, то рынок-государство их утрачивает окончательно. Конечная цель процесса глобализации и есть установление всемирного рынка-государства. Поэтому в современном контексте правильнее говорить не о суверенной, а о рыночной государственности.

В чем причины и последствия старения и даже стирания национального государства и суверенитета? На этот вопрос можно легко ответить, если проанализировать, почему была выбрана именно неолиберальная модель глобализации. Конечно же не в силу предложенных ею оригинальных или общеприемлемых позитивных решений, а по узкопрагматичным соображениям.

Во-первых, многих западных политиков соблазнила возможность переложить ответственность на рынок за возникающие трудности и проблемы в социоэкономической организации общества.

Во-вторых, крупнейшие транснациональные корпорации увидели в неолиберализме не только удобный способ освободиться от государственного регулирования, налогового гнета и контроля со стороны национальных демократических институтов, но и возможность устранить как атавизм неугодные элементы прошлого (например, социальные программы).

В-третьих, перед ТНК открылась перспектива создания новых центров власти, формирования особых правил рыночной игры во всепланетном масштабе. Точка их опоры — накопленные ими преимущества и мощь, а также слабости национального государства периферии.

Примечательно, что в развитых странах неолиберальная модель внедрялась осторожно и выборочно. В отношении же периферийных для капитализма пространств, к которым относится и Россия, подходы неолибералов отличаются не просто жесткостью, но и жестокостью. Ядро их требований неизменно сводится к либерализации торговли и цен, дерегулированию предпринимательской деятельности, всемерному сокращению хозяйственных функций государства, строгой фискальной политике. Ставится множество не всегда совместимых задач — молниеносная приватизация, обуздание инфляции, обеспечение платежеспособности по долгам, форсирование экспорта, стабилизация финансовой системы. Это дает развитым странам и международным экономическим организациям большую свободу не только в оценке состояния экономики периферийных стран, но и открывает возможности для прямого политического, экономического и нередко военного давления на них.

Неолиберальный блицкриг — победа мирового меньшинства над большинством

Результаты неолиберального блицкрига впечатляют. За 10—15 лет в капиталистическое товарно-денежное обращение втянуты новые регионы и сферы человеческой деятельности. Только для Европы это 18 государств зоны бывшего советского влияния. Сложились новые пропорции и расстановка сил между хозяйственными и политическими субъектами, между государством и корпорациями, между производством и финансами. Экономика многих стран, в первую очередь России, впала в зависимость от импорта и стала экспортно-ориентированной. Конкурентная борьба между странами обострилась, возникло противостояние между государством и транснациональными корпорациями. Кроме того, неолиберальная модель, с одной стороны, форсирует анклавную модернизацию и вестернизацию отдельных слоев населения, прежде всего политической и бизнес-элит. С другой — маргинализирует значительную часть населения, ставя его на грань физической выживаемости.

В нынешнюю эпоху политико-территориальный идеал суверенитета тускнеет. Национальное государство перестает выступать в качестве единственного субъекта, монопольно интегрирующего интересы крупных социальных и экономических общностей, и их представителя на мировой арене. В политическом и экономическом процессе растет роль транснациональных участников. Образование мегаобщества, взаимосвязанного и взаимозависимого мира, ставит перед человечеством задачу управления глобальным развитием: вширь — на всем пространстве планеты, вглубь — на всех уровнях организации, от локального до всемирного.

Архитекторы глобального мира лукавят, утверждая, что сокращение полномочий и ограничение суверенитета государства вызвано его элементарной неэффективностью. Но процесс формирования новых центров управления, новых средоточий экономической власти и могущества нарастает. Уже сегодня в современной структуре глобального управления можно выделить как минимум восемь уровней:

• глобальное межправительственное управление (Всемирный почтовый союз)
• глобальное наднациональное управление (Всемирная торговая организация)
• прямая гегемония ("Большая восьмерка”)
• непрямая гегемония (Международный валютный фонд)
• прямой глобальный транснационализм (Общество всемирных межбанковских финансовых телекоммуникаций)
• делегированный глобальный транснационализм (Международная торговая палата)
• прямая монополия ("Де Бирс”)
• непрямая монополия ("Корпорация Интернет-участников”)

Все восемь форм взаимодействий образуют сложную, конфликтную и далеко не совершенную систему. Тем не менее тенденции развития в ближайшее время очевидны. Правила Большой игры будут определять крупные корпорации и государства-начальники. Период стихийной глобализации завершен. Сегодня процесс институционально оформлен, следовательно, сознательно направляется и управляется. И если ранее глобализация во многом инициировалась и даже подталкивалась державами-гегемонами и отдельными наиболее экспансионистскими компаниями, то теперь она приобрела мощные собственные движущие силы с новой системой мотиваций.

Жан Жак Руссо прав: лишь сильное государство обеспечивает свободу своим гражданам

Но ситуация отнюдь не фатальна. Объединяя мир риторически, глобализация фактически его разъединяет и даже разрывает. Она окончательно закрепляет экономическое и социальное неравенство, воспроизводя фундаментальную асимметрию государств. В числе последствий глобализации — "увядание” и даже "умирание” локальной экономической активности целого ряда стран. Эффекты дерегулирования приводят к разорению местных производителей, росту безработицы и социальной напряженности. Более того, они лишают правительства периферийных стран способности регулировать собственную экономику, а значит, и управлять социокультурным пространством.

"Триумфальное шествие” глобализации почти всегда сопровождается массовыми беспорядками, утратой национального контроля над основными экономическими ценностями и социальной эксплуатацией. В такой ситуации только сильное национальное государство может оградить рынок для своих предпринимателей, обеспечить социальные гарантии всем слоям населения. Не утратили смысл слова известного защитника принципа народного суверенитета Жан-Жака Руссо: "Лишь сильное государство обеспечивает свободу своим гражданам”.

Старый и испытанный способ защитить собственный дом — протекционизм во всех его формах. Начиная от таможенных барьеров до государственных субсидий, от разнообразных норм и стандартов до антидемпингового законодательства, от административных проволочек до международных соглашений, обязывающих партнеров "добровольно ограничивать” свой экспорт. В современных условиях к протекционистским мерам относят также отсутствие упорядоченного (по западным стандартам) правового поля, системы бухгалтерского учета и аудита, чего наша страна уже частично лишена. Россия неоднократно испытала на себе, что любая попытка протекционизма на пространстве, попавшем в зону жизненно важных интересов ТНК и иных глобальных структур, пресекается любыми способами.

Государство в эпоху глобализации сталкивается с очень серьезными вызовами. Тем не менее суверенитет не только продолжает оставаться ключевой политической категорией, но и единственным способом пережить начавшийся кризис мировой капиталистической системы. Именно укрепление суверенитета являет собой уникальный для сегодняшней России шанс выйти из него с минимальными потерями и сохранить себя как самодостаточную целостность.

Источник: "Российская Федерация сегодня"