Как жизнь человеческая обесценивается

Киев потрясен: в подвале столичного гастронома обнаружено обиталище современных рабов. Газета «Факты и комментарии» пишет, что четверо мужчин в течение нескольких лет жили в яме-тюрьме, фасуя контрабандные крупы и муку, собирая детские коляски и варганя клей. Грязный подвал за наглухо закрытой дверью служил им рабочим, спальным и отхожим местом одновременно.

После того как один из продавцов случайно обмолвился, что в магазине живут рабы, туда нагрянула милиция. То, что они увидели, не шло ни в какое сравнение с пресловутыми «бомжатниками». Но и скотскими условия жизни киевских затворников не назвать: за скотиной хотя бы убирают, ее кормят и чистят. А все, на что могли рассчитывать подпольные «цеховики»,— это кошачий корм да гнилые помидоры. Все четверо больны: кожными заболеваниями и всем остальным, что можно приобрести в условиях замкнутого грязного и непроветриваемого пространства. «Антисанитария — это еще мягко сказано»,— обобщил свои впечатления один из милиционеров.

Кстати, рабы не какие-то приезжие гастарбайтеры, а свои, украинцы. Правда, не жители столицы. Кто и каким образом посадил их под замок, еще предстоит выяснить. Пока подозревают некоего выходца с Кавказа, бравшего подвал в аренду, но уже три года не платившего за него. О рабах знали, кто-то их даже видел, но в милицию о подозрительных людях не сообщили. Все, кроме одного. Благодаря этому проблеску неравнодушия смертников – а сомнений в этом нет – удалось вернуть к жизни.

Увы, современное рабство давно стало обыденным явлением. Причем большинство нынешних рабов – почти добровольные. Стоит человеку сняться с насиженного места и отправиться в дальние края в поисках куска хлеба, как появляется опасность превратиться в бесплатную рабочую силу. Наметанный глаз вербовщиков безошибочно выделяет в вокзальной толпе бедолаг с печатью отчаяния и крайней нужды. Наобещать с три короба, забрать документы «на регистрацию», подмешать психотропный препарат – и на следующее утро несостоявшийся сезонный рабочий просыпается где-нибудь за городом в укрытом от посторонних взглядов месте среди таких же рабов. Изнуряющая работа, скудная кормежка и полная безысходность. А с бунтарями разговор короткий…

Женщинам уготована еще более страшная участь секс-рабынь. Щедрыми посулами их заманивают в места содержания рабов-мужчин – якобы на должность повара или посудомойки для трудовых бригад. А дальше – «работа» на износ, психическая травма, увечья… И женщинам, и мужчинам нередко «стирают» память с помощью комбинаций сильнодействующих препаратов. Таких не помнящих родства людей время от времени находят на станциях: их просто сажают в поезд в направлении «куда подальше». Рано или поздно они попадаются на глаза милиции, но ничего рассказать о себе не могут.

Есть очень приблизительная статистика: ежегодно в России бесследно исчезают 80 тысяч человек. Был человек – и нету. Не умер, а именно исчез. Погиб ли под колесами и был навеки спрятан в лесной чащобе, продан ли в рабство в соседнюю республику или погублен ради его квартиры… Ищи-свищи! Живодеры обесценили человеческую жизнь до самой нижней планки. Для них чужая душа – утиль.

Надежда Антоновна Новикова, вдова популярного кино- и театрального актера Бориса Новикова, незадолго до своей смерти рассказала автору этих строк, как в похожей переделке побывал ее брат. Страшная история!

Однажды из подмосковного Сергиева Посада прилетела телеграмма: спасайте брата, его квартирой интересуются нехорошие люди. У Надежды Антоновны, которой перевалило за 80, единственный, не считая сына, близкий родственник – младший брат Вячеслав Антонович. Оба они – дети репрессированных родителей, брат на фронте стал инвалидом, женился, переехал в поселок Богородское под Загорском. Жена умерла, и он от отчаяния стал прикладываться к бутылке. Но Надежду Антоновну не забывал, регулярно писал длинные теплые письма. И вдруг они прекратились. Она звонила его соседям, а те сказали: пьет. А водку приносит молодой человек «кавказской национальности». Тут их теперь много, объяснили соседи. Снимают несколько квартир в подъезде, захаживают и к Вячеславу Антоновичу. Может, хотят, чтобы квартиру им уступил?

Надежда Антоновна плакала, но ничего поделать не могла: ноги в таком состоянии, что по квартире на костылях передвигается с трудом – не то что за 70 километров ехать. Те, кто должен по долгу службы смотреть за порядком, отвечали Надежде Антоновне: особых причин для беспокойства нет. Знакомые же брата, наоборот, твердили, что его спаивают и, возможно, даже чем-то колют – он плохо соображает. Надо, мол, что-то делать, иначе быть беде: «Скорее забирайте брата в Москву!»

Московские врачи помогли несчастной женщине, отрядили машину в Сергиев Посад. Успели в последний момент. Незапертая дверь, все вверх дном, совершенно голый мужчина распластался без признаков сознания на полу. В больницу без паспорта не примут, но врачи документов не нашли. Не было и боевых наград.

Надежда Антоновна, увидев брата на пороге, ужаснулась: как из концлагеря! Ребра просвечивают из-под истончавшей кожи. Пригласила хирурга. Врач ощупал тело и объяснил: похоже, били. Сильно, но «грамотно» – внутренние органы отбиты, а синяков почти нет, только на лице огромный кровоподтек. Плюс крайняя степень истощения, дистрофия, полная потеря зрения и обмороженные, в волдырях, ноги. На коже читались следы от веревок – хирург все тщательно записал. Сказал: надумаете заводить дело – буду свидетелем.

В попытках выяснить, что все-таки произошло, она позвонила в поселковую милицию. Ее успокоили: никто его не бил. Ваш брат выпивоха, а добрые люди, наоборот, за ним ухаживали.

Ночью, зайдя в комнату, где лежал брат, Надежда Антоновна ахнула: размотав бинт на обмороженной ноге, брат судорожно жевал марлю. Голод! Брат не узнавал ее голос, не узнавал себя. Какое расследование может предпринять старая больная женщина, буквально прикованная к дому? Все те же звонки и телеграммы: в сергиево-посадское МВД, в поселковое ЖКХ... Все с тем же исходом…

Человека без паспорта, его не имели права положить в больницу. Даже когда произошло ущемление грыжи. Но врачи раз за разом лечили Вячеслава Антоновича в обход законов. Однако спасти его не удалось: скончался. «Ничего удивительного,— сказали врачи. – Очевидно, что его методично и целенаправленно добивали». Но кто погубил ее брата и кому досталась его квартира, Надежда Антоновна так и не узнала: скончалась сама. А вскоре исчез ее сын, инвалид по психическому заболеванию, и в большую квартиру в высотном здании, полученную Борисом Кузьмичом Новиковым вместе с Государственной премией, въехала посторонняя дама…

Стараниями тележурналистов исчезнувшего сына все-таки нашли. Он оказался жив, однако по чьей-то злой воле жил далеко от Москвы, в доме, где кроме него были прописаны еще несколько человек, лишившихся своего жилья. Кто знает, какая участь была уготовлена этим свидетелям чужих преступных махинаций? Годами просеивать «левую» муку, питаясь кошачьим кормом? Или умереть от «внезапной остановки сердца»?

…На дворе XXI век. Где-то рядом с нами существуют или даже заживо гниют люди, которые давно и безнадежно в розыске. У них есть семьи, дом. Но нет будущего. Потому что тот, кто их определил в рабы, сделал безошибочную ставку: на наше равнодушие. И выиграл.

Источник: KMNews